Эти «братские» поцелуи на «Встрече тысячелетия» могут нам дорого стоить (окончание)

Большое видится на расстоянии, но и сейчас определенные тенденции в умах «людей доброй воли» уже обозначены. В том, как комментировали встречу, я выделил для себя три идейных направления:
– официально патриархийное,
– оптимистично-патриотическое и
– сдержанно-пессимистическое (что не исключает патриотизма и принадлежности к нашей Матери-Церкви).
То, как будет представлять это событие либеральная общественность и «креативный класс», меня не сильно волнует, ибо Патриарх Кирилл, Путин и российская армия вызывают у них острейшую аллергию вне любого общественно-политического контекста. Этот граммофон выключаем сразу. Переходим к трем выше обозначенным направлениям. 

Первое. Официальные чиновники Московской Патриархии. Здесь я уже даже не прислушиваюсь к комментариям, потому что правды все равно не узнаешь, а слушать общие слова о единстве и сирийских христианах (которым, повторюсь, ничего эта встреча не принесет) надоело. Митрополит Иларион (Алфеев), сделав теологию служанкой ОВЦС, уже давно определил наши догматические расхождения как второстепенные, а вот современные вызовы как залог единства. И бесполезно буквально кричать, что современный католицизм это и есть вызов традиционному христианству. У владыки Илариона свой «катехизис» на этот счет.
Г-н Легойда заявляет нам, что на встрече Всеправославный собор обсуждаться не будет, а пресс-служба Ватикана проговаривается, что будет. Что это такое? Пикник на Кубе, который кулуарно оговаривается между своими, или все-таки «встреча тысячелетия», которая народу Божьему небезразлична? Пресс-служба Патриарха и сотрудники ОВЦС подробно рассказывают какие-то мелочи про протокол, во что одет Патриарх, какая на нем панагия. При этом мерзко было наблюдать, как заискивающе наши архиереи и священники из делегации жали руку понтифику, складываясь в 90 градусов, а несколько священников эту руку чуть ли не поцеловали. И не нужно здесь дипломатического трёпа: целование руки, мол, знак уважения, хорошего тона, норма этикета. Папа Римский не великосветская дама. Святые отцы еретикам рук не лобзали. Впрочем, я забылся: ОВЦС всех еретиков простил, а на употребление слова «ересь» наложил мораторий[2].
А «богословский» перл владыки Илариона достоин стать афоризмом: «Русский Патриарх на Папу анафем не накладывал». Что ж – это правда. А как быть с Арием, например? Нас там тоже не стояло, так может и арианство для нас не ересь?
При общем тумане, в котором весьма уверенно чувствуют себя синодальные функционеры, их официальный взгляд понятен без всяких конспирологий: максимум «любви», ноль догматики, минимум политики. Так нам объявляют. Мой ответ такой: ешьте это сами.

Второе направление – патриоты-оптимисты. Здесь – как верующие патриоты, в том числе священнослужители, так и не совсем воцерковленные, но вменяемые, светские, патриотично настроенные профессионалы. Они акцент делают как раз больше на политическом аспекте, чем на собственно церковном. С их точки зрения, встреча эта – геополитическая победа Патриарха Кирилла. Русская Церковь спасает гниющий Запад, выходит на мировую арену как символ твердости христианских традиций. Экуменизма тут никакого нет, – говорят оптимистично настроенные патриоты, – а есть прорыв в изоляционизме России, свидетельство христианской политики, и патриарх Стамбульский нам может только позавидовать. При таком рассуждении Папа как бы изымается из всего контекста мировой глобализации, американской транснациональной политики, цветных революций, украинского майдана, униатских погромов, политкорректного христианства, постмодернистской теологии и всего того, что так противно сердцу и уму любого русского патриота. Франциск – жертва секулярного Запада. Но это далеко не однозначно! Папа Римский не жертва современности, а активный участник тех глобальных процессов, которые запущены Западом для укрепления однополярной модели мира. И экуменизм в любых своих формах способствует этому, создавая если уж не единую религию, то единое религиозное сознание, в котором все «братья» и «партнеры».
 Как мы помним из византийской истории, попытки объявить богословские разногласия несущественными по сравнению с единством империи давали противоположный результат: политический кризис и церковный раскол. И наоборот, когда императоры своей политической волей на Соборах закрепляли четкую грань между ересью и Православием, тогда и сама империя крепла. Если совсем прагматично, то никаких политических выгод от этой встречи ни Россия, ни Сирия, ни многострадальный Донбасс (о нем вообще речи нет, в Декларации только «неделимая» Украина заявлена) не получат. Вырос престиж Московского Патриарха? – Тоже сомневаюсь. Константинополь даст фору в «братолюбии» к Риму кому угодно. Вряд ли нашему Патриарху неизвестно, как относятся в православной среде к Варфоломею, и вряд ли наш Предстоятель желал бы себе такой же сомнительной репутации. Многие аналитики патриотического лагеря успокаиваются тем, что встреча не экуменическая – о вере не спорят, молитв совместных нет, покаяний не приносят (любимый формат последних пап в межрелигиозных диалогах). Однако, как писал ныне прославленный святитель Серафим (Соболев), в экуменических контактах присутствие хуже слов. Мутный язык экуменических «диалогов» понимали только профессиональные экуменисты, а живая встреча – символ для всех. Кстати, канонизацию архиепископа Серафима (Соболева) – ярого борца с экуменизмом и модернизмом – накануне «исторической встречи» многие верующие уже восприняли как издёвку: нате вам, мол, «консервативного» святого, а мы сами на Кубу рванем. Хочется верить, что это не так.

 Наконец, третий лагерь неравнодушных – те, кто, также являясь православными патриотами, тем не менее, с большой тревогой смотрели и смотрят на «аэропортное» событие 12 февраля 2016 года и более всего опасаются внутренних последствий этой странной встречи. Перефразируя классика, скажу: «Нам не дано предугадать, как встреча эта отзовется». Лично я принадлежу именно к этому направлению – пессимистическому, если так можно выразиться, но сдержанному и трезвому. Мы не кричим: долой Патриарха!; измена в Русской Церкви!; уния и апостасия!; в храмы РПЦ ходить не будем и т.д. и т.п. Глупо нас представлять мракобесами, «всепропальщиками» и всякими «ревнителями не по разуму». Мне бы как раз хотелось, чтобы голос православного разума и православной совести был услышан если уж не патриархийными чиновниками – у них своя корпорация, и туда не достучишься, то хотя бы собратьями по патриотическому фронту. Геополитический оптимизм наших иначе думающих православных я разбавлю долей своих не радужных мыслей. От этого оценка «встречи тысячелетия» станет лишь еще более многогранной, а может быть и более адекватной.
Мне близка позиция священника Георгия Максимова в комментарии двусмысленных формулировок Декларации Патриарха и Папы о единстве христиан: следует подчеркивать единство Церкви Христовой не как желательное, а как фактическое[3]. Еретики и раскольники, оставляя свои заблуждения, присоединяются к этому уже существующему единству. Я солидарен с диаконом Владимиром Василиком, который спокойно и критично проанализировал текст пресловутой Декларации с богословской (!) точки зрения и нашел этот «эпохальный» документ весьма противоречивым и очень неопределенным[4].
Мне, как и многим нашим рядовым священнослужителям и мирянам, кажутся крайне подозрительными те умолчания и секреты, которыми покрыта эта скороспелая встреча. Фактор внезапности в крымской операции в 2014 году, например, понятен даже без комментариев, а молниеносность, с какой провернули встречу с Папой, не вызывает доверия. И этот информационный промах целиком лежит на соответствующей синодальной структуре.
 И главное. Я уже упомянул о символе. Верующие люди умеют читать символы лучше любых документов. То, с чем у нас ассоциируется Ватикан и Папа Римский, не надо долго объяснять. Митрополит Иларион и его контора в глазах человека, не вчера пришедшего в Церковь, не являются оплотом Православия – это мягко говоря. Святейший Кирилл как Патриарх за семь лет своего предстоятельства (особенно после «болотных» дел) стал в глазах своей паствы символом русского консерватизма, симфонии властей, борьбы с либерализмом, духовным лидером Русского мiра, твердым защитником мирового Православия. Для многих он давно уже был негласным Вселенским Патриархом. Куда там Варфоломею! Кстати, тот факт, что именно Русского Патриарха, в отличии от Константинопольского, не видно в обществе римских пап, придавал образу нашего Первосвятителя особую независимость. Теперь все сложнее. Я не бросаю ни малейшего обвинения в адрес своего Первоиерарха, но с болью говорю: событие на Кубе в гаванском аэропорту сильно ударило по традиционной ментальности православного человека и подложило бомбу под самого Святейшего. Если какие-то внешнеполитические успехи, довольно сомнительные, как мне кажется, и были достигнуты в ходе «братской» беседы, то спровоцированные этой встречей проблемы внутрицерковные только ожидают Патриарха Кирилла по возвращении из Латинской Америки. Упаси нас Бог от очередного церковного раскола! Но политика ОВЦС, подготовив эту «встречу тысячелетия», создала все условия для него. Осталось подключить Кураева, Чапнина, кочетковцев и остальную «пятую колонну» в Церкви, направить смущенные умы, недовольные экуменическими поцелуями «братьев», в нужном направлении, посмаковать все это на «Дожде» и «Эхе» и вот – «цветная революция» в Церкви.
Может быть, это мои больные фантазии? – хотелось бы. Патриарх был и должен остаться в глазах верующих людей фактором единства Церкви и стабильности общества.
Но вспомним о трагическом расколе XVII века. Патриарх Никон, ревностный и благочестивый архипастырь, вдохновляясь замыслом о созыве Всеправославного собора в Новом Иерусалиме, решая грандиозные геополитические, как бы мы сейчас сказали, задачи по объединению всех православных народов под скипетром Московского Царя, грубо наступил на нерв собственной вековой традиции. Древнерусская идентичность была попрана; знаменное пение, благочестие отцов, древняя икона забыты; «грекофильство» Никона обернулось его же ссылкой и западничеством Петра; идея «Москвы – третьего Рима» стала маргинальной и два столетия русских старообрядцев преследовали. Спустя триста лет мы, как ни в чем ни бывало, констатируем: исторической правды за ними было все же больше. Клятвы сняли, а раскол все равно есть. Так стоило ли взрывать русское народное сознание ради сомнительных «новин»?
Сегодня похожий вопрос срывается со многих православных уст: ради популистских заявлений, ради двусмысленных внешнеполитических шагов, ради корпоративных экуменических вояжей нужно ли так смущать верующий народ «братскими» лобзаниями Патриарха и Папы? Как бы ни хотелось владыке Илариону переформатировать православное богословие под политкорректное экуменическое словоблудие, но православный народ не быдло – он святых отцов читает и понятие «ересь» для него живое. Православные традиционалисты не менее образованы и даже более интеллектуальны, чем либералы, и потому тонко чувствуют любую религиозную постмодернистскую подмену.
Что ж, встреча в гаванском аэропорту нам еще будет дорого стоить. Это не угроза и не предупреждение, а скорее трезвая оценка положения на одном из направлений боевых действий. Война же идет. А Русская Церковь – один из фронтов. Атакуют Путина, атакуют и Патриарха. Либералы-«замиряльщики» и предатели – в окружении и того, и другого. На мой взгляд, в Гаване мы проиграли. Проиграл не Патриарх, но политика ОВЦС – многолетняя экуменическая политика «диалогов» и «контактов» со вполне определенным перекосом в сторону «западничества». Эта политика, достигнув апофеоза в гаванской встрече, довела до крайности ситуацию внутри нашей Церкви. Верующие смущены, и это вина не Святейшего, а конкретных синодальных структур, которые на протяжении нескольких лет все больше и больше отдалялись от церковного народа, либеральничали и по-модернистски обращались с богословской традицией. Много раз уже говорилось, что религиозный модернизм когда-нибудь выстрелит, что он является угрозой национальной безопасности. Теперь мы видим, что модернисты и экуменисты «запачкали» своим имиджем и Святейшего Патриарха. Но мы верим, что Патриарх на стороне твердого Православия и сложившуюся ситуацию в народных умах он понимает гораздо лучше своего оторванного от реалий окружения.
Мы же со своей стороны будем, как и раньше, когда показали единство со своим Первосвятителем в молитвенном стоянии в защиту веры, хранить зримое единство в Русской Православной Церкви. Нас будут провоцировать на новый раскол, но мы не должны поддаваться. Лично я негативно отношусь к прошедшему событию, но хочу сказать: бюрократия, что государственная, что церковная, это – явления преходящие, а Патриарх и Государь – вечные символы для России. Будем надеяться, что постигшее нас искушение не разложит наши тылы. Будем укрепляться верой – православной, незамутненной, святоотеческой. 

23.02.2016
Диакон Илья Маслов

http://www.blagogon.ru/digest/685/